akim_trefilov

хотел написать про Грету Тунберг еще летом. Не написал. Прочтя некоторую часть написанного другими, в кои-то веки понял, что и правильно.
Запощу-ка я лучше этого вот неизвестного святого с древнерусской иконки XII в. Он тоже не чужд эмпатии, но предпочитает во всем сомневаться.

"Рукой летописца водили не отвлеченные представления об истине, а мирские страсти", некогда написал Шахматов.

Тут позвонил мне с утра в выходной питерский коллега и мягко так спросил, хорошо ль я стреляю? Я, чтобы не выкладывать с ходу все козыри, рассказал байку, как единственный раз в жизни во славны годы сходили мы с одногруппником на охоту, но свирепые и коварные зайцы, учуяв неладное, обошли стороною нашу засаду в бескрайних ярославских снегах, а сам начал мягко выведывать - к чему бы такое его любопытство?
Оказывается, ему только что привиделся сон, в коем он издал монографию на тысячу страниц, и там вполне убедительно - в рамках сна - доказал, что важный и мне, и ему летописный памятник возможно возвести к некоторому реконструируемому своду, существования которого никто до сих пор не предполагал. И далее в этом же его сне я еще с одним интерессантом-коллегой страшно обозлились на автора столь предерзкой идеи, причем в итоге он явственно увидал нас двоих прямо у себя под окнами со всем доступным нам арсеналом, то есть одной вертикалкою и одним помповым ружьем, да еще с самым суровым и бесчеловечным выражением лиц.
А вы говорите - чистая наука и поиск истины! страсти и интересы, сплошь страсти и интересы.

Увидал тут у humus симпатичную подборку фотографий деревенского быта 1925 года из округи Тосно (снимки А.А. Белякова).
Если кто хочет попредставлять, что видел, к примеру, состоятельный средневековый новгородец, выйдя поутру из своего дома во двор, то вот, пожалуйста. Отличия в мелочах (окно великовато немножко), разумеется, есть (для чистоты я отрезал уж вовсе лишнее), но дух до крайности аутентичен - включая и деревянное мощение. Очень наглядно видно, как накапливался культурный слой.

Тут коллеги где-то увидали лучший, пожалуй, заголовок (как говаривал один знакомый мне редактор-новостник, "заг") биографического материала об отечественном ученом:
"Он жил в логарифмической линейке".
Трудно что-то добавить, право. Так в ней и прожил, там и остался на веки вечные.
Задумался, где бы я сам-то хотел? Тяжкий выбор между каким-нибудь интересным томом ПСРЛ и "Литпамятниками".

Контекстная реклама, коварно всплывая чуть ли уже не прямо в подсознании, дружелюбно предлагает мне "В Стокгольм со скидкой!".
В прошедшую субботу предполагалось торжественное закрытие небольшой учебной программы, на которую в Москву съехались разные симпатичные люди с немалыми хиршами из всяческих мест - начиная с Греции и кончая аж Новой Зеландией.
Все должно было пройти мило и неформально, чтобы закрепить впечатление о нашей гостеприимной стране и френдли Москоу - в жанре дружеского барбекю в беседке под деревьями в уютном закрытом дворике небольшого особняка в тихом переулочке неподалеку от Чистых прудов.
Первый удар нанесла погода: дождь, ветер и холодина с убедительною мощью удара профессионального боксера вынесли мероприятие в актовый зал, еще хранящий дух советского заведения. Новозеландец, прочтя сообщение об изменившихся обстоятельствах, что-то пошутил про русское лето.
По поводу последующих вновь открывшихся обстоятельств руководительница программы, чрезвычайно образованная, решительная и при этом обаятельная женщина из глубин России выдала иностранным гостям следующее: дорогие друзья, когда будете идти из гостиниц на нашу с вами замечательную встречу, то если вдруг встретите на улицах людей - держитесь от них подальше. Если увидите полицию - ни в коем случае не приближайтесь к ней.
Последним актом стала новость от направившегося с какой-то забытой нашим гостем курткою в его гостиницу коллеги: в отель зайти невозможно, входы перекрыты.
После этого все уже всерьез опасались, что самым удачливым из зарубежных участников программы в итоге окажется тот, которого из-за проблем с визой суровые пограничники развернули и отправили обратно уже из Шереметьева еще на пути в Россию.

Нынешний новгородский кремль куда дружелюбнее своих московского и нижегородского собратьев, хотя в точности так же, как и они, построен итальянскими инженерами по великокняжескому повелению уже после падения Новгородской республики. В нем можно благостно лежать на траве, глядя на старые-старые деревья, можно входить в него с собаками и вообще пребывать в тишине и спокойствии. В его зеленых глубинах, укрытых за кафедралом, обитают не только археологи, а даже и кошки. А что, собственно, тут удивительного, если прямо под зубчатой стеною раскинулся удобный песчаный пляж на берегу Волхова, в коем даже и ваш покорный слуга любит неспешно плавать под неизменный смех чаек? Это вам не Москва (хотя я еще помню то совсем недавнее прошлое, когда возможно было в Александровском саду сидеть на газонах или - о ужас - забраться на гребень Боровицкого холма, и, бесцеремонно прижавшись презренной партикулярной спиною к священной для каждого советского человека кремлевской твердыне, усесться с книгою, поглядывая на Пашков дом, на самоварный силуэт храма Христа Спасителя и на неизбежно близящийся закат; ну да сейчас уж не то время).
Единственное проявление московской сакрализации места незримого пребывания власти в новгородской цитадели - это обычай, по которому охраняющие врата полицейские неизменно ссаживают норовящих проехать сквозь нее к ведущему на Торговую сторону пешеходному мосту велосипедистов: подобно и Спасским воротам Московского кремля, сей путь православному христьянину подобает проделывать исключительно спешившись и ведя своего скакуна в поводу. Иначе, видать, нарушатся вселенская гармония с симфонией, и все пойдет прахом.
Посему ничуть не удивительно то, что на мосту над крепостным рвом у ворот никем не тревожимы обитают всяческие попрошайки, как с баянами, так и вовсе без оных. Ранним утром жаркого дня я шел как раз к этому мосту, дабы пройти на пляж и предаться своим обычным занятиям: лежанию на солнце, плаванию, смотрению в небесны облака, а также на купола св. Софии, колокольню Юрьева монастыря и скрывающие близкий Ильмень ракитовые громады. Сидящая у моста древняя старушка совершенно аутентичного виду вдруг четко, хотя и ни к кому непосредственно не обращаясь, произнесла: купайтесь, купайтесь, скоро запретят купаться-то. Я тревожно вслушался, поскольку прибыл отдыхать и купаться вовсе безо всяких гаджетов и из-за того мог пропустить какие-то важные государственные реформы. Впрочем, следующая фраза вернула меня в более знакомый мне и более любезный для меня контекст:
Илья будет, уж он-то запретит, а то уже олень в воду написал, а все все равно купаются.
У нас в деревне, правда, говорили, что олень ногу окунул, а не вот так вот вот, ну да чудесный олень приближающейся зимы у нас с новгородцами все же общий.
После обеда прямо в соответствии с сим проречением привратной и надмостной сивиллы жара и духота, длившиеся несколько дней, спали, белые высокие облака чудесным образом обратились в низкие темные клубящиеся тучи, в воздухе повеяло дождем и переменой погоды. Идя обратно, я вдруг уже не обнаружил явно непростой старушки на ее месте. Вместо нее там по некому волшебству оказались несколько молчаливых дев в клетчатых юбках, под звуки волынки, звучащей из лежащего прямо на парапете айфона, сосредоточенно репетировавших задорный шотландский танец. Думаю, если бы я спросил у сих юных ведьм о своей грядущей судьбе, она бы мне непременно открылась, но я, малодушный, побоялся.

Есть стойкая презумпция: пеноблоки / пенобетон - это материал дешевый и неприличный, если уж им и пользоваться в строительстве, то его пошлую фактуру следует стыдливо сокрыть под шуткатуркою или под отделкой каким-нибудь фальшивым камнем.
Однако ж вот какой милый чешский замок увидал я сегодня у Александра Липилина:
источник и еще много красивых фото

Арагон, как понимаете, он примерно такой:

фото отсюда
Со средневековой Русью тут в нашем сознании вряд ли что рифмуется. Однакож реальность, как ей свойственно, оказывается сложнее: в процессе непримиримой борьбы всех русских князей между собой и еще с татарами за объединение русских земель и за создание, как некогда было принято говорить "Единого Русского государства" возникало значительное количество полона - захваченного мирного населения, которое с точки зрения экономической эффективности наиболее разумно было монетизировать путем продажи через рынки богатых причерноморских городов - Азака и Кафы. Довольные русские и татарские операторы увозили с собою на север золото и серебро, а еще недавно бывшие обычными крестьянами и горожанами, но ставшие рабами пленники отправлялись морем в средиземноморские центры, где у каждого из них судьба складывалась по-разному.
В данном случае просто хочу прорекламировать небольшую, но полную любопытных подробностей статью Марата Астахова о том, как с ними обстояло дело в Арагоне XV в.
Пара выдержек:
"В 1476 г. в Валенсии рабыня Маргарита (Margalida) заявила своему потенциальному покупателю, что она русского происхождения, последний же ей не поверил, отметив, что она «врет и больше похожа на татарку, чем на русскую»".
В целом же, впрочем, все едино:
"Каталонский историк Пере Томик (Pere Tomich, умер до 1481 г.), автор труда «История и завоевание Арагонских королей и Барселонских графов» (Histories e conquestes dels Reys de Arago e Comtes de Barcelona), рассматривая библейское происхождение народов и социальных групп, относит русских вместе с татарами, неграми и черкесами, но также и каталонскими крестьянами к потомкам Хама, сына Ноя, подчеркивает: «И от Хама, проклятого сына, и от Ханаана, сына Хама, произошли все подневольные, которые суть: татары, русские, черкесы и негры, рабы купленные и проданные, и все сельские жители, что живут своим трудом, – и это потому, что Хам и его сын Ханаан насмехались над отцом и дедом». Следует напомнить, что в «Повести временных лет» происхождение славян велось от колена Иафетова, и к тому же не упоминалось оскорбление Хамом Ноя".

Двуглавый орел как новый государственный символ державы московитов фиксируется с 1490-х гг., когда впервые отмечен на одной из печатей господаря всея Руси Ивана Васильевича и помещен (наравне с двумя другими изображениями - всадником и бьющимися львом с виверною) на резных белокаменных италиянских рельефах углов Боровицкой башни Кремля.

Если смысл в самом общем виде ясен - империя etc., то непосредственный механизм заимствования, а также тонкости его тогдашнего восприятия и осмысления остаются неясными из-за того, что любые рефлексии по этому поводу до нас не дошли. Сам по себе двуглавый птиц встречается в символике давно, в рассматриваемый период он связывается и со Священной Римской империей, и с уходящей уже в прошлое Византией. Последний вариант вроде бы принимается как более вероятный (хотя бы в ретроспективе) - мол, женился в 1472 г. великий князь на Софье Палеолог - вот оно и право на регалии царские.
Я ж вот что думаю: решение о втором браке Ивана принималось при активном участии его деятельной матушки, вдовы Василия Темного, правнучки Ольгерда и внучки Владимира Серпуховского великой княгини Марьи Ярославны. Ее власть в ее огромном вдовьем уделе олицетворяли два ключевых для княгини-матери человека: ее ростовский наместник Григорий Романович Курица Каменский (из потомства Акинфа Великого) и ее дворецкий Яков Иванович Курица Сорокоумов-Глебов (эти возводили себя к заколотому Мстиславом пред полкы касожьскыми Редеде). Полагаю, в подсознании Марьи Ярославны нормальное устройство управления и хозяйства поневоле ассоциировалось с этакою двойственностью - ан глянь-ко и грекиня Софья Палеолог с двуглавой птицею показалась княгини-матери надежной партией для своего увлекающегося рискованным делом строительства империй сына.

В статье про один список Стишного пролога наткнулся на указание, что в данной рукописи по сравнению с прочими той же редакции под 3 марта отсутствует память с заголовком
"Преподобная Пиамунь девица, миром скончася..."
Проникся прп. Пиамунью (Пиа Мунь? Пи-А-Мунь?). Красиво как звучит. Азиятка девица, по всему видать. Порадовался.
Впрочем, затем уперся в следующий прискорбный пассаж:
мол, поминаемые в рукописи "святые Евфимий Новгородский, Макарий Колязинский, митрополит Иона, Исидор уродивый Ростовский, Пафнутий Боровский были повсеместно канонизированы на соборах 1547 и 1549 гг. Этот факт, по нашему мнению, свидетельствует о создании списка Тит-239 после собора 1549 г. Последнее утверждение позволяет уточнить датировку данной рукописи. В описании Тит-239 датируется XVI в., мы же предлагаем считать датой создания Тит-239 вторую половину XVI в."
Ну то есть да, у Ключевского как-то так про канонизацию на соборах написано. Но у нас же вроде бы не одна тысяча осьмьсот семьдесят первый год. И не 1971-й даже. А если хочется точнее датировать рукопись, то нужно слетать в Питер и посмотреть водяные знаки, и вот без этого вот всего.
Ну да ладно, зря ворчу. Зато Пиамунь продолжает радовать.

Так-то, конечно дело, речь о святой Пиаме Александрийской (Филарет именует ее также св. Пиамукою (!) царевною африканскою) (Οσία Πιαμούν η Παρθένος), деве, которая вела монашескую жизнь в доме матери, и однажды спасла своих односельчан во время их стычки с пассионарными соседями из-за воды разливающегося Нила, нужной для земледелия (как изящно пишет тот же Филарет по сему поводу, "при этом людские немощи поднимают ссоры и споры, сопровождаемые нередко побоищами"). Выйти на переговоры с теми, к кому и местные старейшины "не смеют идти навстречу; ведь знают их и их нетрезвую жизнь", дева благоразумно отказалась, но благодаря ее молитвам как-то все само устаканилось.